Моя одежда хранится в тумбочке для телевизора – три неглубоких ящика. Один занят документами и лекарствами; другой – гммм, то, что надевают под, нижний и самый широкий – всё остальное. В середине нет ящиков, зато есть выдвижная полка для видеопроигрывателя, которого у меня как раз нет.
Я единственный в семье, чьи вещи могут туда уместиться.
Не люблю шнурки.
И они меня не любят тоже.
В комнате – решетки на окнах.
Между решеткой и стеклом паук сплел узор. Красивый, кстати.
А за окнами – детская площадка.
Ужасно хочу спать...
В углу, на полу, рассетив парочку ковров, одеял, покрывал, пледов, закидав это всё подушками.
На шкафу или на высокой полке, чтобы вся комната свободно обозревалась с такого гнезда. Я не свалюсь во сне, а монстры, как известно, так высоко не забираются.
На огромной кровати, два с половиной метра на два с половиной метра, с тяжелым балдахином. И кисточками, непременно.
На дереве. Люблю деревья.
Вечером кот приходит поваляться на моей постели. Сворачивается клубком, довольный, и дрыхнет до четырех-пяти утра.
Обычно тогда ложусь спать я. Часов в девять он возвращается, топчется на мне, будит, потом обходит и прыгает на подоконник. С этой высоты кот хранит мой сон – во всяком случае, мне нравится так думать.
После кота везде остаются клочки шерсти, как будто они с него выпадывают прямо на ходу.
Клочки любят изображать перекати-поле из вестернов и перекатываться по полу под действием сквозняков.