Верь в это и не верь в это

[Джонатан Север]

«Имя ветра», Патрик Ротфусс.

Бен держал в руке грязный камень размером чуть больше своего кулака.
— Что случится, если я отпущу этот камень?
Я задумался. Простые вопросы во время уроков очень редко оказывались простыми. Наконец я дал очевидный ответ:
— Наверное, он упадет.
Абенти поднял бровь. У него не было свободного времени, чтобы снова их сжечь: в последние месяцы он почти постоянно занимался со мной.
— Наверное? Ты говоришь как софист, мальчик. Разве раньше он не всегда падал?
Я показал ему язык:
— Не пытайся меня запутать такими рассуждениями. Это логическая ошибка, ты сам так учил.
Он ухмыльнулся:
— Отлично. Будет ли справедливо сказать, что ты веришь, что камень упадет?
— Вполне справедливо.
— Я хочу, чтобы ты поверил, что он поднимется вверх, когда я его отпущу. — Бен заухмылялся еще шире.

Etc.

Я попытался. Это было похоже на занятия умственной гимнастикой. Через некоторое время я кивнул:
— Ага.
— Насколько твердо ты в это веришь?
— Не очень, — признался я.
— Я хочу, чтобы ты поверил, что этот булыжник улетит. Поверь в это с той силой веры, что движет горами и сотрясает деревья. — Он помолчал и попробовал зайти с другой стороны: — Ты веришь в бога?
— В Тейлу? Ну, до некоторой степени.
— Недостаточно. Ты веришь в своих родителей?
Я слегка улыбнулся:
— Иногда. Я не вижу их прямо сейчас.
Он фыркнул и снял с крючка хлыст, которым подгонял Альфу и Бету, когда они ленились.
— Веришь ли ты в это, э'лир? — Бен называл меня э'лиром, только когда считал, что я упрямлюсь ему назло.
Он показал мне хлыст. В его глазах тлел зловредный огонек. Я решил не испытывать судьбу:
— Да.
— Хорошо. — Бен резко щелкнул хлыстом по борту фургона. Альфа повернула одно ухо на шум, не поняв, было ли это адресовано ей. — Такая вера мне и нужна. Она называется алар, «вера-в-хлыст». Когда я отпущу этот камень, он улетит прочь, свободный как птица.
Он помахал хлыстом.
— И никакой мне тут философишки — или заставлю тебя пожалеть, что ты вообще познакомился с этой игрушкой.
Я кивнул. Я очистил свой разум с помощью одного из трюков, которым уже научился и старался поверить. По спине побежал пот.
Где-то минут через десять я снова кивнул.
Бен отпустил камень. Он упал.
У меня заболела голова.
Бен снова подобрал камень.
— Ты веришь, что он улетел?
— Нет! — буркнул я, потирая виски.
— Хорошо. Он не улетел. Никогда не убеждай себя, что видишь то, чего не существует. Это тонкая грань, но симпатия — искусство не для слабовольных.
Он снова держал камень на ладони.
— Ты веришь, что он улетит?
— Но он не улетел!
— Это не имеет значения. Попробуй еще раз. — Бен покачал булыжник на ладони, — Алар — краеугольный камень симпатии. Если ты собираешься навязывать свою волю миру, ты должен иметь власть над собственной верой.
Я старался снова и снова. Никогда в жизни мне не доводилось заниматься такой тяжелой работой. Это заняло у меня почти весь день до вечера.
Наконец Бен отпустил камень, и мне удалось удержать твердую веру, что он не упадет, несмотря на очевидность обратного.
Я услышал звук удара и посмотрел на Бена.
— У меня получилось, — сказал я спокойно, хотя чуть не лопался от гордости.
Бен искоса взглянул на меня, словно не совсем верил, но не хотел этого показывать. Он рассеянно крутанул камень на пальце, затем пожал плечами и снова положил его на ладонь.
— Теперь ты должен верить, что камень упадет и не упадет, когда я отпущу его, — ухмыльнулся Бен.